WANDERUNG

и это, вероятно, финальный просмотр (по крайней мере, на какое-то время) серии «тайна парижа» - две оставшиеся картины, «тайна лувра» и «тайна вандомской площади», хоть и есть в природе – не есть в природе в каком-нибудь приемлемом варианте для просмотра с субтитрами на каком-нибудь вменяемом языке. в целом, конечно, можно вполне себе представить, что и как может происходить, ведь мифология одного и другого пространств достаточно понятна, хоть сюжет, естественно, может улетать в любом направлении.

в данном случае всё достаточно предсказуемо, ведь если появляется «красная мельница», не обойтись без канкана и танцовщиц, а если жанр предусматривает детектив, то, конечно, не обойдется без серийного убийцы. и пусть многочисленные убийства в результате выводят в несколько другую плоскость, за которой стоят не столько сексуально-морбидные дела, а почти исключительно экономические, предположить это тоже в какой- о степени можно, ведь кабаре было определенной точкой, в которой сходились различные классы и социальные слои, а взаимодействие строилось не только в танцевально-сексуальном ключе.

чего-чего, а этого здесь предостаточно – в основном, первого, хоть и второе в виде оргиастических развлечений тоже представлено достаточно нескудно. но танцы занимают большую часть времени. и поставлен канкан прекрасно, и типажи танцовщиц подобраны совершенно в духе конца 19 века, и нацепленные на них одеяния (совершенно не монотонно-одинаковые, а разнобойные, чтобы подчеркнуть особенности (и прелести) каждой) отражают многоликую моду того времени. не обходится без исторических персон – например, в один эпизод впихивают тулуз-лотрека (без фарфоровой гусочки) и еще в несколько – ля гулю. хотя центром внимания среди танцовщиц кордебалета остаётся лила, роскошный типаж на перекрестье «арлезианки» ван гога и «сильвии фон харден» отто дикса, - правда, изображает она, скорее всего, иветт жильбер.

здесь – две сестры-две светлых повести, бегство из провинции, попытка стать «звездой кабаре», увещевания при  вступлении в брак, тайные оргии с танцовщицами, шантаж новых крупных форотил финансового мира, подкупность и продажность полиции, тёмные переулки, ярко освещенные залы, мрачные подземелья, дуэли туманными утрами, подрывная (во всех смыслах) деятельность анархистов-бомбистов и блеск богемы – все оставляющие иллюзорного успеха и манящей славы сцены, вкус к которой только начинался ощущаться. в целом, из трёх картин этого цикла об этой можно сказать, что она – наиболее целостная и убедительная, как ни парадоксально.

странным образом пропустив один эпизод шестого сезона (хотя, почему «странным»? – в некоторых случаях это может быть закономерным, особенно когда до этого было просмотрено 24 полнометражных фильма серии), постарался его наверстать – и совершенно не зря, потому как серия эта вышла более чем удачной, особенно на фоне предыдущего (то есть последующего), снятого дэнни бойлом. здесь, кажется, происходит воплощение и концентрация того, что стало отличительной маркой любой истории, связанной с морсом, – запутаннейший сюжет, в котором пересекаются несколько преступных линий, которые входят во взаимоприкосновение и тем самым подчеркивают и усиливают друг друга; атмосфера нервозности и непонимания окружающего мира, которой терзается главный герой, становящийся отражением взаимоотношений зрителя с миром; неистребимая музыка, которая своим абсолютизированным звучанием дает ощущение доступности «другого» ввиду его недостижимости в реальности; ирония, которая, кажется, из фильмов 4-го, 5-го и 6-го сезонов окончательно стала выветриваться.

даже начало эпизода, которое смешивает воедино несколько сцен в несколько абсурдистской мешанине, указывает на то, что дальнейшее будет разворачиваться в не вполне привычном «картезианском» режиме, который автоматически ассоциируется с персонажем, представителем «разума», для которого всяческие экстазы остаются за гранью сознательного понимания. и коллизия вроде бы не дает для этого повода – а дело-то ведь вращается вокруг смерти в тюрьме нового, демократизированного типа, в которой сидят трое мошенников, некогда организовавших финансовую пирамиду, с шумом рухнувшую. но чем дальше, тем понятнее становится, что не всё ясно с этими ясными финансовыми схемами (вернее, они сами по себе тёмные, но в их «пространстве» есть определённость и четкость), которые не вполне укладываются в необъяснимые убийства и покушения, которые ни с чем не стыкуются. каша-размазня, в которую превращаются обстоятельства, мешая инспектору обнаружить последовательности и смыслы, едва-едва начинает приобретать отчётливость к последней трети фильма – и вот тут-то и становится ясно, к чему были все эти наполовину религиозные – наполовину этические вопросы и экстазы, беспокоившие в самом начале истории: это время заставляет проявлять глобальное противоречие денег и человеческой сути, обстоятельства, в которых сложно уместить эти гетерогенные сущности.

кажется, в этом эпизоде и именно в этом сюжете сам детективный формат задает закономерный вопрос о своём существе: ища логических объяснений, мотиваций, прозрачности причин и следствий, рассказ упирается в невозможность связать их с «человеческим» фактором, от которого они, собственно, должны бы проистекать. за деньгами я не увидел людей, говорит себе морс, формулируя это противоречие и существо «темноты» в которую погружены все события. в человеческом масса несостыковок, но деньги – абсолютный мотив – тут не могут их объяснить. забыв о природе человеческих чувств и эмоций, невозможно вывести их из денежных мотивов. этим не подрывается сущность детектива, но словно бы осуществляется рефлексия того, что «поддерживало» историю морса до этого, ведь именно психологическая ясность всегда была основой раскрытия дел, а никак не сумма доказательств и улик.

во всяком случае, получился очень интересный экзерсис: классичесая форма рассказа, которая уже смотрится несколько анахроничной на фоне экспериментов, которые осуществляли другие режиссёры, но при этом содержательно – на порядок эффектнее и убедительнее, чем самые «современные» (двадцатипятилетней давности) эксперименты.